Советский концлагерь между водоворотом революции и Красным террором: Какие истории помнят дома в Харькове

Улицы Харькова помнят немало исторических событий. Наиболее ошеломляющими они были в первой половине ХХ века. По словам главного специалиста Северо-Восточного межрегионального отдела Украинского института национальной памяти Эдуарда Зуба, сохранились не все здания, связанные с историей украинской революции.

"К сожалению, не сохранился Дом дворянского собрания, который стоял примерно там, где сейчас "девочка на шаре" (у выхода из станции метро "Исторический музей", – ред.). Он являлся центром украинской жизни с конца 1917 года. В нем заседал Губернский совет Слободской Украины. Много чего в этом доме было. Но он уничтожен, он не выдержал Второй мировой. Разобрали. Здание нынешней библиотеки Короленко тоже связано с историей украинской революции. В начале марта 1917-го, когда только-только свергли царя, как раз в зале нынешней библиотеки проводил собрание Гнат Хоткевич. Там организовывали Харьковский губернский организационный комитет. Там же с 1917 года располагался первый в городе украинский книжный магазин "Звон", созданный на средства купца Ивана Степановича Гаращенко".

Что касается домов, связанных с историей Красного террора, то их в городе осталось немало. По словам Зуба, они прекрасно охранялись. Большевики для собственных целей предпочитали забирать дома с крепкими стенами и глубокими подвалами.

От "немецкого совдепа" до советского концлагеря

Прекрасно сохранился, например, нынешний Дворец бракосочетаний на Сумской, 61. Это бывший особняк издателя газеты "Южный край" Александра Юзефовича, который у него отобрали. Владельцы здания менялись, как в калейдоскопе. В декабре 1918-го – январе 1919-го в нем был расположен так называемый "немецкий совдеп", которому украинская власть выделила помещение. Когда "советы" взяли Харьков, там размещался Совет солдатских депутатов немецкого гарнизона. У них были совместные караулы с красноармейской частями. Это продолжалось до тех пор, пока их всех не отправили домой.

"Дело в том, что немцы какое-то время являлись союзниками УНР, – рассказал Зуб. – Потом от тех союзных обязательств ни грамма не осталось, честно говоря. И фактически этот "немецкий совдеп" был штабом антиукраинской деятельности. Там постоянно сидел представитель большевистского подпольного ревкома в конце декабря 1918 года и в начале 1919-го. Туда шли деньги из Москвы на антиукраинскую и антигосударственную деятельность. Там разрабатывали план восстания против украинской власти".

С середины августа 1920 года по февраль 1922-го в бывшем имении размещался третий по счету харьковский концентрационный лагерь. Держали там разных людей, однако смертных приговоров там не выполняли. Заключенные были необходимы как дешевая рабочая сила и источник доходов.

"В нем содержали людей, которых привлекали к разным работам, – рассказал Зуб. – С другой стороны, там содержались те, с кого пытались выбить деньги. Это было распространенным явлением. Многим так называемым "буржуям" даже не писали приговор. Вместо этого писали: "До внесения такой-то суммы". Скажем, 100 тысяч рублей. Между прочим, там знали, с кого сколько содрать. Сидел там в свое время отец писателя Израиля Меттера. Он являлся владельцем небольшой макаронной фабрики, поэтому и попал под раздачу как буржуй. Там сидел Иван Гаращенко, купец, спонсор украинского национального возрождения. Много интересных людей побывали в том лагере".

В концлагере была высокая смертность и без расстрелов. Арестанты умирали от тифа и истощения. Конвоирам, которые водили заключенных на работу, приказывали быть особенно осмотрительными. Ведь те могли сбежать и слиться с гражданским населением. Последнее как раз находилось в настолько запущенном состоянии, что было невозможно отличить заключенного от гражданина "свободной советской страны". Но вместе с тем, лагерь считался показательным. Была воспитательная часть, которая пыталась перевоспитывать заключенных в советском духе. Организовали там собственный театр. В штате лагеря даже была своя балерина. Но с другой стороны, в этом лагере не было элементарных санитарных удобств.

Бежать нельзя остаться

"Там был такой анекдотичный случай, – рассказал Зуб. – Так случилось тогда, когда концлагерь только заселяли. Буквально за несколько недель там заменили чекистскую охрану милицейской. Милиционеры начали убегать. Даже охрана убегала. Единственный, возможно, случай, когда из лагеря бежали не заключенные, а 17 человек охраны. Не захотели там работать. Бывало и такое".

После того, как дом перестал быть концлагерем, его отдали Обществу старых большевиков. Там они просуществовали до середины 1930-х. Как рассказывал Зуб, там, где сейчас расписываются молодожены, в 1933-м году стоял гроб с Николаем Скрыпником. Старые большевики прощались с ним в этом доме. На похороны собралась вся прошлая украинская элита. Потом дом отдали детскому саду, носившему имя Ионы Якира. Однако не долго, до 1937 года, пока не арестовали самого Якира. Как оказалось, такое имя для деток не подходит. С 1944 по 1963 годы там размещался Дворец пионеров. А уже впоследствии – Дворец бракосочетаний.

Харьковские советские концлагеря

В первые годы советской власти концлагеря в Харькове были в трех местах. Еще один был расположен на Холодной Горе в бывшем Алексеевском училище. Он функционировал с мая до середины августа 1920 года. Сейчас это помещение занимает 18-ая школа. А самый первый харьковский концлагерь был расположен на Чайковской, 16 – в мае-июне 1919 года.

"Перед Оранжевой революцией там был районный офис Партии регионов, – вспоминал Зуб. – И тех, кто знает историю этого дома, это чрезвычайно смешило. Свои пришли к своим. Такой интересный домик".

Дзержинский в доме Бекетова

Еще одним объектом с мятежной историей является Дом ученых на Мироносицком переулке (теперь – улица Жен Мироносиц), который еще знают как Бекетовский дом. Перед революцией там размещался так называемый ЮРАК ("Южнорусский автомобильный клуб"). В нем заседали очень серьезные люди, фактически – элита прошлого Харькова. Когда началась "революция", дом захватили анархисты. Много чего они оттуда вынесли. В начале 1918-го там был расположен штаб автомобильных сил Донецко-криворожской республики. Когда большевиков выгнали, там буквально три недели просуществовал офис губернского комиссара Центральной рады Сергея Тимошенко. А с 1920-го года в нынешнем Доме ученых располагалось Центральное управление чрезвычайных комиссий. В тот же год весь Мироносицкий переулок (нынешняя часть улицы Жен Мироносиц) отдали ЧК.

"Рядом расположен особняк Алчевских, – отметил Зуб. – Это также дом с супербагатейшей биографией. Смена собственника там произошла, кажется, в 1903 году после самоубийства Алчевского. Тогда дом перешел к купцу Шабельскому. У него его выбили анархисты в конце 1917-го. В 1920 году там жил Феликс Дзержинский. Позже там находился клуб НКВД. Иногда туда даже водили гулять зэков, которые "раскололись". Что-то вроде поощрения. Каток там зимой еще заливали".

Расстрелы харьковских каторжан

Еще одно место, которое также имело отношение к Красному террору – это Холодногорская каторжная тюрьма. В июне 1919-го советская власть тут осуществила массовые расстрелы. Соответствующая задача была возложена на комендантский взвод Степана Саенко. Впоследствии "Комиссия по расследованию злодеяний большевиков" обнаружила на территории тюрьмы девяносто семь трупов. Не пустовала эта тюрьма и после возвращения советской власти. Попадали туда не только преступники, но и интеллигенты, которые оказались в немилости у советской власти. Именно в этой тюрьме на Холодной Горе отбывал свой второй тюремный срок писатель Иван Багряный. Впечатления он впоследствии опишет в своем романе "Сад Гефсиманский", в котором будут изображены типажи заключенных и тюремщиков, виды пыток и издевательств, сам тюремный быт и не только.

"Это харьковская холодногорская каторжная тюрьма, – говорит Зуб. – Она не только сохранилась, а еще и достраивалась. Тюрьма есть тюрьма. Она при любых режимах будет тюрьмой. Там не только Багряный сидел. В советские времена это считалось культовым местом. Там сидел Артем, там сидел Камо Тер-Петросян, друг Сталина. Кажется, Котовского туда "прилепили". Хотя я точно не знаю, был ли он там. Там много кто сидели. Будущий бургомистр Харькова времен оккупации Александр Платонович Семененко сидел в одной камере с бывшим областным прокурором Михаилом Исаковичем Бронном. Семененко оставил интересные воспоминания о том, как адвокат и прокурор оказались вместе во времена февраля беззакония.

Сидел на Холодной Горе первый харьковчанин, который стал всероссийским наркомом – Владимир Карелин. Левый эсер, который потом и с большевиками горшки побил. Кто там не сидел. При немцах там Олесь Гончар сидел. Написал о лагере для военнопленных. Это объект, историю которого можно изучать всю жизнь".

Зловещее "Слово"

Также интересным местом, по которому хорошенько прокатилась советская репрессивная система, стал Дом "Слово" на улице Культуры, 9. Построенный в конце 1920-х по проекту Михаила Дашкевича, он выглядел как дом мечты: были там большие окна, которые пропускают много света, собственный дворик, два солярия на крыше, уютный скверик и шумоизоляция, которая берегла покой его обитателей.

В нем в свое время жили такие известные литераторы, как Николай Хвылевой, Лесь Курбас, Валерьян Пидмогильный, Владимир Сосюра, Иван Багряный, Николай Кулиш, Николай Бажан и Остап Вишня. Казалось, этот дом должен был стать идеальным домом для нового поколения украинской интеллигенции. А стал очередным воплощением жестокости и безжалостности сталинской репрессивной машины.

Жители дома "Слово"

Начиналось все замечательно. Литераторы новой генерации заселялись в новый уютный дом, творили, экспериментировали, организовывали дискуссии, на которых обсуждали собственное видение развития украинской литературы. Они думали, что впереди у них долгая и насыщенная жизнь. Но их ждал Большой террор, аресты, казни и преследования. Советская власть начала "закручивать гайки" украинской интеллигенции еще в 1930-м году. Цензура становилась все жестче, начались допросы и первые обвинения. А с мая 1933-го в Дом "Слово" начали наведываться "ночные визитеры". В одну из таких ночей 12 мая 1933 года, после длительного обыска был арестован Михаил Яловой. Через день застрелился Николай Хвылевой, который, будучи неформальным лидером, считал себя ответственным за судьбу художественной генерации.

Впоследствии Дом "Слово" прозвали "Крематорием". По ночам сюда приезжали "черные воронки" и забирали все новых и новых литераторов, которых впоследствии обвиняли в предательстве и антисоветской деятельности. Таким образом, к 1938 году жителей, которые заселились в Дом "Слово" еще в самом начале, практически не осталось. Многие из них впоследствии погибли в урочище Сандармох, в котором сталинские палачи убили около 9500 человек.