Как харьковский судья стал снайпером в АТО

Судья Харьковского областного хозяйственного суда Александр Мамалуй в марте 2014 года, в первый день первой волны мобилизации откликнулся на призыв защитить Украину и отправился воевать на Донбасс, хотя должность позволяла ему избежать этого.

Он стал снайпером, воевал в составе роты снайперов 93-й отдельной механизированной Харьковской бригады. Прошел Авдеевку, Пески, Опытное, защищал Донецкий аэропорт.

После демобилизации весной 2015 года вновь получил повестку, сейчас служит в Пограничных войсках.

Воюя, Мамалуй вел записи, из которых родилась книга "Военный дневник 2014-2015". Ее презентация недавно состоялась в Харькове. Издание книги - благотворительная инициатива. Часть тиража направили бойцам 93-й механизированной бригады и семьям погибших воинов, еще часть - в 169-й учебный центр "Десна". Деньги от реализации остатка тиража передадут Харьковскому военному госпиталю.

Судья-снайпер назначен на должность внештатного советника председателя Харьковской облгосадминистрации по военным вопросам, свое удостоверение он получил на сцене дворца студентов НЮАУ им. Ярослава Мудрого, во время презентации собственной книги.

- Вы ранее говорили, что хотели бы отправить на фронт всех, кто уклоняется, есть ли такое желание и до сих пор?

- Я реалист и понимаю, что всех я не отправлю, но когда начнется седьмая волна мобилизации, то человек 20 отправить обещаю. Каждый должен делать для победы все, что может.

- Не возникают сомнения – будет ли польза от таких бойцов, у которых нет внутренней мотивации?

- Никаких сомнений. Потому что это люди, которые сами не знают, чего хотят, не знают, как будут себя вести, когда попадут в какую-то необычную ситуацию. Я уверен, что они настоящие патриоты, просто сами об этом еще не знают. А когда окажутся в армейском коллективе, где здоровый дух, станут теми, кем есть на самом деле.

- Не боитесь, что они станут потенциальными дезертирами или предателям?

- Будут воевать по-настоящему.

- Как сейчас у бойцов с мотивацией? Ведь война длится уже два года и ближайшие перспективы очень туманны.

- Действительно, хотелось бы более четких перспектив, но что поделаешь. Имеем то, что имеем. Думаю, с самого начала надо было сказать, сколько именно придется служить, предупредить, мол, ребята, через год не сможем вас отпустить, надо еще два месяца продержаться. И они бы продержались, а так возникло недоразумение, бойцы начали волноваться: "Скажите, в конце концов, сколько еще служить". Я считаю, люди – не скот, не пешки в чужой игре, надо было сразу предупредить. Но это все нюансы. Все равно воевать надо - есть присяга, есть устав.

-А вы когда должны демобилизоваться?

- Не знаю. Как и все, служу до приказа. Годичный срок истекает 23 апреля, а когда будет приказ, не знаю.

- Вы уже думали, чем будете заниматься после демобилизации?

- Война отучила планировать больше, чем на сутки вперед. Но если все будет хорошо, я хотел бы закончить офицерские курсы и в следующую волну мобилизации, если она будет идти уже офицером – командиром снайперского взвода или разведывательной роты.

- Пойти в контрактную армию не планируете?

- Нет. Меня же наверняка вновь мобилизуют. Почему меня все время призывают, 9 марта 2015 года я демобилизовался, полтора месяца отдохнул, меня вновь призвали. Снайперы очень нужны.

- Как влияет служба на материальное состояние семьи бойца?

- Положительно влияет. Зарплата на предыдущей работе сохраняется, плюс армия платит деньги. Нужд значительно меньше, да и времени свободного нет столько, как на гражданке. Куда тратить деньги военнослужащему? Одевает и обувает его родина, кормят – волонтеры и родина.

- А вообще, какое настроение у бойцов?

- Нормальное настроение. Нет таких солдат, которым бы все нравилось. Поныть, пожаловаться – это бывает. Но на самом деле люди служат, выполняют свой долг, выполняют боевые задачи.

- Но есть и контрабанда, много кто зарабатывает на этой войне.

- К сожалению, на любой войне есть те, кто зарабатывает на ней деньги, и наша война не исключение. Есть печальные факты, с ними ведется борьба.

- А вы планируете как-то с этим бороться, возможно, уйти в политику, когда демобилизуетесь?

- Не планирую ничего заранее. Идет война, меня волнуют только то, что с ней связано. Считаю, что пока она не кончилась, порядочный человек должен заниматься войной, если ему позволяют возраст и здоровье. Мне позволяют, к тому же, моя военная специальность пользуется спросом, поэтому пока война не закончится, мое место – в рядах вооруженных сил.

- Пока вы сражаетесь, возможно, у вас есть возможность изнутри бороться с той же контрабандой?

- Я в боевом подразделении, мы не стоим на пунктах пропуска, не проверяем машины, это вне нашей компетенции. Мы контрснайперская группа - отделение огневых средств пограничной заставы. Есть специальные подразделения, которые с разной степенью успеха борются с контрабандой.

- Я имею в виду, что вы могли бы, например, какую-то информацию передавать тем же волонтерам, которые входят в состав мобильных групп по борьбе с контрабандой.

- Летом, с 12 июля до конца сентября я занимался силовым прикрытием координационной группы, которая руководила действиями всех семи мобильных групп. Я выезжал с ними на задание, видел, как они работают – они делают это очень хорошо, им не нужна помощь. Мобильные группы по борьбе с контрабандой существуют уже более полугода, уже налажены связи, есть информаторы. В состав каждой такой группы входят входят волонтеры, СБУшники, фискалы и несколько пограничников.

- Уже можно подвести некоторые итоги работы мобильных групп, по вашему мнению, каковы результаты их работы?

- Безусловно, хорошие. Раньше контрабанда шла фурами на ту сторону. Если быть точным в формулировках, это нельзя назвать контрабандой, ибо контрабанда – это незаконное перемещение товаров через государственную границу, а это неконтролируемое перемещение товаров через линию фронта.

Раньше шли грузовики, а сейчас товары перебрасываются на легковые машины или микроавтобусы, которые пытаются пересечь линию разграничения. Конечно, товаропоток значительно уменьшился, и это серьезное достижение.

- Как вы относитесь к тому, что конфликт стал замороженным, сейчас уже многие говорят, что Донбасс превратился во второе Приднестровье. А там конфликт продолжается более 20 лет. Вы можете представить, что в Украине еще 20 лет будет продолжаться война?

- Такой вариант очень нежелателен, но возможен, я это понимаю. Как я могу к этому относиться? Конечно, я хочу победы, и все, кто сейчас в армии. Но понимаю, что решают это главнокомандующие, в первую очередь начальник генерального штаба и президент. Им виднее. Мы не можем видеть всей картины, не знаем всех обстоятельств, в которых им приходится принимать решения. Мы вынуждены доверять и подчиняться приказам, именно так мы и поступаем, проявляя разумную инициативу.

- Ранее вы неоднократно говорили, что люди, которые вернутся с фронта, привычными для себя методами наведут порядок здесь, в мирной жизни, в частности выступят против коррупции.

- Не думаю, что они наведут порядок. Какие-то столкновения возможны, потому что здесь люди привыкают решать свои проблемы, возможно, слишком простыми методами. Не знаю, хорошая эта привычка или нет. Такие случаи бывают. Но каких-то массовых беспорядков не будет, я в этом уверен.

- Откуда такая уверенность?

- Во время войны каждый действует в составе подразделения. А когда возвращается, остается в одиночестве. Один в поле не воин, - старая поговорка. Подразделения не собираются снова, даже добровольческие отряды. Если люди вновь попадают на войну, оказываются в составе других боевых единиц, спаянных общим командованием. Если после войны соберется какой-то коллектив, он будет новым, не армейским. А будет ли это банда или политическая партия – посмотрим. Все возможно.

- Есть ли у вас разочарования в связи с тем, что за два года в стране немного изменений?

- Конечно, хотелось бы больше и лучше. Но я понимаю – война. Никто не ожидал, что она начнется. Надо решать проблемы по мере их возникновения.

- Как вы считаете, можно было бы быстро завершить эту войну, как обещал Порошенко во время своей предвыборной кампании?

- Я уверен, что возможно было закончить еще в августе-сентябре 2014 года, еще тогда, когда были приняты решения о штурме Донецка, если бы на это были силы. Жизнь показала – не надо было идти в обход, через Иловайск, именно тогда, когда Россия впервые применила свои вооруженные силы. Если бы мы пошли на Донецк сразу после того, как взяли Авдеевку, враг бы не успел. Я понимаю, что сложно было принять именно такое решение. Страна 70 лет не воевала, решиться на лобовой штурм города – это большие потери, можете себе только представить. И генерал Муженко, и президент – тоже люди, им сложно взять на себя такую большую ответственность. Я, конечно, не радуюсь, что вышло именно так, но понимаю, почему так произошло.

- Изменился ли ваш характер под влиянием войны?

- Наверное, изменился, не мог не измениться, и, пожалуй, в худшую сторону. Мне сложно говорить, думаю, об этом должны говорить люди, которые меня знали раньше и общаются и сейчас. В семье меня терпят, отношения нормальные.

- За чем из мирной жизни скучаете больше всего, чего не хватает?

- За морем, больше всего - за Крымом. Хочется поплавать, понырять.