Эстонский опыт войны за государственность: Стоит ли давать мятежникам Донбасса гражданство Украины

Эстонское государство, как и Латвия, в силу ряда причин решила автоматически не выдавать гражданство всем, кто проживал на территории страны. До трети населения являлись уроженцами других советских республик. Из этой трети под сотню тысяч были явно нелояльными к восстановленной стране.

Паспорта получили только этнические эстонцы, а также жители, которые сдали необходимый экзамен на гражданство и знание эстонского языка. Впрочем, и сегодня в Эстонии с населением 1,33 миллиона проживают 71,5 тысяча (5,3%) неграждан, которых еще называют "серопаспортниками" – они обладают "паспортом пришельца" серого цвета.

 

Количество неграждан в Эстонии постоянно уменьшается. Правительство страны, понимая важность этой проблемы, в 1998 году создало государственный "Фонд интеграции". Это исполнительный орган министерств и Правительства Эстонии по вопросам культурной интеграции прежде всего русскоязычных неграждан. Бюджет организации на 2020 год составил примерно 8 млн евро. Главный офис дислоцируется в Нарве.

В течение последних трех лет руководит фондом эстонский филолог Ирене Кеосаар. По ее словам, "Фонд интеграции" работает только с взрослыми жителями Эстонии и занимается их интеграцией в социум. Все мероприятия фонда бесплатные.

Ирене Кеосаар в интервью Depo.Харьков высказала мнение, является ли эффективным институт негражданства и стоит ли его применять в Украине во время реинтеграции населения Донбасса, подвергшегося многолетнему воздействию российской пропаганды. Встреча состоялась в марте 2020 года в Таллинне в рамках совместного проекта Украинского кризисного медиа-центра и Эстонского центра восточного партнерства.

Насколько острой сейчас является проблема негражданства в Эстонии?

– У нас, к сожалению, самая большая проблема – это сегрегированность. То есть эстоноязычные и русскоязычные люди живут в разных сферах, не только информационных, но и физических. Например, город Нарва: 3% - эстонцы, 97% - русскоязычное население. В то же время, Тарту или Перну – там наоборот. Регионы очень разделены, очень понятны: это – российский регион, а это – эстонский. В Таллинне живут около 52% эстоноязычных и, соответственно, 48% неэстоноязычных.

Мы все равно живем в регионах отдельно. И, к сожалению, этот тренд увеличивается. В советские времена мы жили больше вместе. То есть сейчас у нас это больше сегрегировано, чем это было 30 лет назад, когда мы начали строить снова свою страну. Существуют, конечно, исторические причины. Есть регион, где много заводов, туда в советские времена привозили много рабочих. Они переезжали сюда, потому что была работа, были заводы. Эстонцы оттуда или сами уезжали, или даже им "советовали выезжать". То есть этот регион изменился в процессе оккупации абсолютно.

Сколько неграждан остается в Эстонии? Почему они до сих пор не приняли гражданство?

– Неграждан у нас, это так называемые "серопаспортники", около 70 тысяч. Это примерно 5,3%. Этот процент и цифра все время сокращается. Причина – дети принимают гражданство, новые неграждане не появляются. Поколение умирает.

Примерно 20% из тех, у кого нет гражданства, говорят, что им все равно. Незнание эстонского языка – этот тренд падает. У нас должен быть уровень В1, чтобы получить гражданство. Необходимо сдать два экзамена – экзамен по языку и экзамен по гражданству. Эстонский язык – это уже не причина, почему люди не берут гражданство.

Увеличивается количество тех, кто в числе причин называют легкость поездок на Россию по "серым паспортам". Если у тебя есть эстонский паспорт, то тебе нужна виза. А с российским паспортом или с серым паспортом ты едешь без всяких виз. Причем серый паспорт дает и шенгенскую зону, и Россию. Главная тенденция – это удобство. Просто удобно.

 

На фото: Ирене Кеосаар

 

Действительно ли институт негражданства – это действенный способ сохранить политическую структуру страны? Это помогает интегрировать неграждан в эстонское общество?

 

– Для чего существуют серые паспорта? Это абсолютно неэффективно. По моему мнению, это нужно было изменить. Мне кажется, что человек мог сделать выбор, гражданин какой страны он. Наш фонд работает на то, чтобы больше привлечь этих людей, чтобы они принимали гражданство. Но это не самая главная цель политики интеграции сейчас. Сплочение неэстонцев и эстонцев – это намного важнее сейчас. Эстонский язык гораздо важнее гражданства. Это (серые паспорта, – ред.) то, что мы должны пережить, это то, что перешло со старых времен еще. Через 20 лет их не будет.

По вашему мнению, во времена распада СССР это нужно было делать?

– Я не хочу никого осуждать. Люди и политики принимают решения в то время. Нам очень легко сказать 30 лет спустя: вы приняли не такое решение, вы сделали не так. Но мы не были в той ситуации. В той ситуации делали решение по той ситуации. Я думаю, что просто не было политической воли. Все-таки, мы были еще неопытными, не знали, как свою страну строить. Вопрос эстонцев, неэстонцев – в нем было всего так много. Я думаю, что политики просто сделали это решение, чтобы достичь какого-то консенсуса, какого-то компромисса, и идти спокойно дальше, чтобы не продолжать этим заниматься.

Если я сейчас, 30 лет после этого, смотрю, конечно же, я бы эти серые паспорта не сделала бы сразу. Я работаю в сфере интеграции, у меня очень развито чувство, и я понимаю, что они чувствуют, как "серопаспортники" живут. Я понимаю, как тяжело было проснуться утром 1991 года в другой стране, поэтому имею либеральное представление. Но мне кажется, что в то время мы должны были давать более легко эстонское гражданство тем, кто здесь жил 20-30 лет, тем, которые желали сами стать эстонскими гражданами. Мы [сделали] несколько жестко.

В 1990-е и первые годы 2000-х мы практически говорили только об эстонском языке. То, что я сейчас говорю, что у нас приоритет – это сплоченность, сочетание людей, чтобы они познакомились. К нам приходят люди, которые учатся в тандеме. Эстонцы учат у россиян русский, россияне у эстонцев – эстонский. Заинтересованность огромная.

Как гражданин становится гражданином Эстонии?

– Во-первых, он должен прожить в Эстонии 5 лет, иметь вид на жительство, язык – уровень В1 и пройти экзамен на гражданство. Это практический тест по Конституции. Это вообще-то легко. Часто говорят, что там тяжелые вопросы, которых эстонцы сами не знают. Но в данном случае забывают один нюанс, что эти люди, когда приходят на экзамен, то перед ними Конституция. Они могут открыть и прочитать.

У нас сейчас из числа известных лиц на гражданство подали футболист Константин Васильев и оператор из Турции, который работает на нашем государственном телевидении. Они были большими звездами здесь в медиа.

Как вы относитесь к сокращению сроков получения гражданства?

– Гражданство – это не просто конфетка, которую приносят и дают. Гражданство – это, все-таки, привилегия. Это то, что тебе дает государство. И ты должен тоже дать государству. Это не просто подарок. Государство берет за тебя ответственность, и ты берешь ответственность за государство. Когда человек уже будет готов брать ответственность за государство? Я не верю, что приехал, два месяца прожил – и уже все, сейчас я буду эстонским патриотом.

Если в государстве будут проживать большое количество граждан, которые не лояльны, враждебны этому государству, не навредит ли это стране?

– Этот риск всегда есть. И у нас существует один плохой пример. Наверное, вы знаете о 2007 году, о нашем бронзовом солдате. В 2007 году правительство решило этот памятник снести. Это действительно был памятник погибшим во Второй мировой войне. Для эстонцев – это памятник оккупации. Мы воспринимали это как памятник оккупации. И он стоял у нас посреди города, перед Национальной библиотекой, рядом с нашей главной церковью. Организаторы (беспорядков, – ред.) со стороны Эстонии (кто нити тянул – другое дело) – они все были гражданами, они все свободно говорили на эстонском языке. Тогда мы проснулись. Тот 2007 год открыл нам глаза. Ого, а мы все время учили эстонскому языку и думали, если эстонский язык выучишь, гражданство получишь, то все решено.

Понятно, что такие люди есть. Понятно, что это может довести до какого-то конфликта. Но мне почему-то сейчас кажется, когда я смотрю со стороны общества, что у нас эстонец/не эстонец, гражданин/не гражданин – эти полюса не такие важные. У нас сейчас, честно говоря, в обществе и путаница в политических моментах – либерал/не либерал, демократ/не демократ, националист/не националист. Но мы все время должны думать об этом, что да, у нас среди граждан есть какая-то часть людей, которые не лояльны.

На фото: Ирене Кеосаар

 

Как вы считаете, в формате Украины есть смысл применять институт негражданства в ситуации с Донбассом, где большая часть жителей – нелояльные к Украине?

– Это не мнение Эстонского государства, не мнение Фонда. Я думаю, что все состоит из стольких нюансов, столько разных вариантов. Я уверена, что 85% из этих нюансов я просто не знаю, что и как там. У вас гораздо сложнее ситуация, чем у нас. Сравнить невозможно. Я не знаю, как бы это было возможно. Российская сила и информационная среда – это нечто.

То, что и как на ток-шоу на России говорят об Украине, я просто не понимаю, как это возможно. Но я верю в то, что люди по своей натуре хотят жить и свободно, и хорошо. То есть если украинская сторона предложит что-то... Если ты станешь гражданином – ты будешь более привлечен к процессам в этой стране. Я, наверное, сейчас очень наивная, но мне кажется, что есть смысл привлечь их постепенно. Не так, что сегодня будешь так или так (или гражданин, или не гражданин, – ред.). Я бы этого не делала [вводила институт негражданства]. Мы с этим далеко не доехали. Но я уже это вижу сейчас, в 2020 году.

Я бы сказала, что нарвитяне (город на границе с Россией, – ред.) более лояльны к Эстонии, даже если они не граждане. Примерно 50% населения Нарвы – неграждане. Они не идентифицируют себя с Россией, они нарвитяне. Они идентифицируют себя с Россией меньше, чем, например, россияне в Таллинне. Потому что у них Россия за мостом, они 2-3 раза в неделю ходят на Россию в магазин, к родным. Они видят, что то, что-то показывает телевизор, что-то говорит Путин, что творится в центре Москвы или Санкт-Петербурга – это не Россия. Ежедневная жизнь – это совсем другое. Им нравится ежедневная жизнь в Эстонии.

Турецкий оператор, который стал героем Эстонии, получивший гражданство месяц назад, он выступал на национальном телевидении и сказал, что быть гражданином Эстонии, жить в Эстонии – это джек-пот, просто эстонцы сами еще этого не понимают.